Великому Николаю Цискаридзе посвящается

Не могу сказать, что при чтении или прослушивании интервью с Николаем Цискаридзе у меня возникает какой-то к нему скепсис или недоверие (даты и исторические события – это пустое в данном контексте), но всегда есть легкое ощущение его, Николая Максимовича, экзальтированности. Поэтому читаю в полушутку и радуюсь, как он умеет приложить. Не строит из себя этуаль двух театров, божественного, дважды божественного, надёжного партнёра, которому все нравятся, или бог весть кого.

Во время увлечения балетом и особенно новым поколением тех, кто прыгает и вертит лучше-выше-сильнее предыдущих, вспоминаю свою ухмылку, когда услышал от него такие слова, что, дескать, сейчас о нём рано говорить «великий», а вот если через 20 лет его танцы будут вспоминать...

Сейчас же, пусть и прошло 5 лет (прошло ли?), при обсуждении моментов техники при всём яде и колкостях, которые от меня теперь льются и сыпятся на головых бедных и пытающихся танцевать мужчин, всегда появляется кто-нибудь, кто резонно спросит: "А как надо?", ловлю себя на мысли, что чаще всего даю Цискаридзе. Бризе, антрелясэ, антраша (хотя муж Яны Саленко ох как неплох), умение подать руку балерине, музыка и стиль. Всё – он.

Сейчас в России нет ни одного танцовщика, кто и близко бы подступил к этому уровню танца. На все эти страшные мужские стопы, а у некоторых и колени, в белых трико невозможно смотреть. Я про более существенное вообще молчу.

Кроме Полунина. Но у того нет трепета перед искусством. Для его свободной души любое служение – рабство.