Навсегда умерла любовь в сердце моем, и, как адским огнём, душу совесть сожгла...
"Это один из наилучших гимнов любви, который композитор вырвал из своего сердца и бросил его, ещё трепещущий, на сцену (Леонид Крейцер). Большой дуэт Рауля и Валентины в конце IV акта главной оперы жанра grand opera "Гугеноты" — одна из самых ярких страниц оперной музыки, подлинный шедевр мелодической и чувственной красоты, некогда восхищавший даже Вагнера и Чайковского. Сама опера Мейербера — это, конечно же, абсолютный шедевр, твёрдо и беспрекословно занявший себе место на оперном Олимпе. Однако терпела опера и гонения со стороны недоброжелателей, в числе которых были Шуман и Вагнер (последний яро ненавидел Мейербера, но при этом высоко ценил дуэт, о котором идёт речь). Опера насчитывает немало известных и талантливых вокальных номеров, таких как: военная песня Марселя; ария пажа Урбана; большая ария королевы Маргариты; ансамбль в конце второго действия; дуэт Марселя и Валентины; романс Валентины; финал оперы — Ратаплан — и многие другие. Однако конец IV акта выделяется на фоне всей оперы, и, если все вышеперечисленные отрывки — это шедевры основной мелодики пятиактного произведения (за исключением арии Маргариты), то любовный дуэт Рауля и Валентины — целое фундаментальное произведение, которое само по себе маленькая опера. В нём есть всё: любовь и чувство долга, жизнь и смерть, самопожертвование и мольба, жестокость и сумасшествие. Каждое из этих чувств озвучено музыкой, созданной композитором, а каждый последующий шаг, совершённый героями, — новый лейтмотив, который дарит Мейербер ситуации, происходящей между ними. Этот дуэт не отходит от оперы в целом, но также существует и вне её. Возможно, причиной этому послужила история его написания.
Когда законченная партитура была передана в главный оперный театр Франции, на месте пятнадцатиминутного дуэта была сцена, которая в основном принадлежала тенору и рассматривалась практически как его сольный номер. Эжен де Мирекур рассказывает, что накануне самого дня представления после генеральной репетиции Мейербер, взволнованный и бледный, вбежал в квартиру своего друга Гуэна. — Что с тобой? — спросил Гуэн, испуганный его расстроенным видом. Маэстро в отчаянии опустился в кресло и сказал: — Опера провалится! Всё идет вкривь и вкось. Нури утверждает, что он никогда не в состоянии будет спеть последний номера четвертого действия, и всякий с ним соглашается. — Отчего же не написать другой арии? — Невозможно. Скриб не хочет больше ничего изменять в либретто. — А! Скриб отказывается от импровизации? Это понятно. Много ли стихов тебе нужно? — Нет, очень мало: лишь столько, сколько потребуется для andante — вот и всё. — Хорошо! Подожди здесь минут десять, я найду кого-нибудь. Преданный друг, невзирая на поздний час — 11 вечера — садится на извозчика, летит к Эмилю Дешану, которого находит за сочинением гекзаметров, и привозит его к Мейерберу. Через некоторое время желанные стихи были написаны, обрадованный Мейербер бросился к роялю, и не прошло и трех часов, как новый дуэт был готов. Мейербер, проведший бессонную ночь, с первыми лучами рассвета уже был у Нури с дуэтом в руках. — Посмотрите-ка, — сказал он ему, — может быть, вам больше понравится этот новый дуэт? Нури взял бумагу, пропел арию и с криком восторга упал в объятия композитора. — Это успех, — сказал он. — Огромный успех! Я ручаюсь вам, я вам клянусь! Идите скорей, приготовьте инструментовку! Не теряйте ни минуты, ни секунды!
Таким образом был создан один из самых блестящих номеров этой оперы. Роли были распределены между лучшими силами труппы, оркестром управлял Габенек, пользовавшийся безграничным доверием артистов. Наконец, наступил желанный день первого представления. "Чудное зрелище представляла собой вчера парижская публика, нарядная, собравшаяся в большой оперной зале с трепетным ожиданием, с серьезным почтением, даже благоговением. Все сердца казались потрясенными. Это была музыка!" — пишет Генрих Гейне. Успех был феноменальный и перешел в овацию гениальному композитору. Когда же был спет дуэт четвертого акта, "то в оркестре поднялись неистовые аплодисменты. Габенек, перескочив через рампу, бросился к маэстро, к Нури и госпоже Фалькон. Все музыканты последовали за своим дирижером, и Мейербера торжественно привели на сцену среди оглушительных восторгов. Рауль рукоплескал, Валентина плакала".
Grand Duo: ‘O ciel dove vai tu?’ (John O'Sullivan & Maria Llàcer)
Это музыка, которой вы не cможете насладиться, не пропустив через себя каждую её ноту. Четыре месяца понадобилось мне для того, чтобы понять третью часть дуэта – "Plus d'amour! plus d'ivresse!" (Именно с этого отрывка началось моё знакомство с Гугенотами). Прослушав оперу полностью, я даже не заметил для себя двух предыдущих ча