Уэйн МакГрегор: "Если бы Вулф стояла у меня за спиной, она бы одобрила мой метод"
Интервью "живого гения" современной хореографии Уэйна МакГрегора о создании балета по мотивам произведений английской писательницы Вирджинии Вульф. "Особенно ей нравился русский балет, примитивизм танца и то, как тело откликается на ритм. Она пыталась писать при помощи ритма, а не слов, и «Волны» — яркий пример такого подхода".
Как вам это – ставить полноценный трёхактный спектакль для Королевского балета?
Я работаю хореографом уже 23 года и привык ставить крупные вещи, но в Ковент-Гарден это мой первый большой балет. Это интересно, так как здесь сильна традиция классического сюжетного балета, очень определённого. А мы хотели поставить нечто, не укладывающееся в эти правила, поэтому выбрали писательницу-модернистку, полностью ломающую литературные традиции.
Балет поставлен по трём романам Вулф – «Миссис Дэллоуэй», «Орландо» и «Волны»?
Скорее по фрагментам из них; я не ставлю своей целью их описать. Вирджиния Вулф очень любила танец. Она ходила сюда смотреть на [Фредерика] Аштона. Особенно ей нравился русский балет, примитивизм танца и то, как тело откликается на ритм. Она пыталась писать при помощи ритма, а не слов, и «Волны» - яркий пример такого подхода. Так что было бы по меньшей мере странно пытаться поставить её романы буквально. Это совершенно неправильно.
Довольно статично…
Статично. И совсем неинтересно. Я надеюсь, что если бы Вулф стояла у меня за спиной, она бы одобрила мой метод. Хореографические сцены как бы продолжают и интерпретируют прозу. Некоторые – просто чувство внутри сцены или чувство как часть нарратива, или какая-то грань персонажа. Здесь вы не увидите историю Орландо, но, надеюсь, отчасти увидите, как он становится кем-то другим. А в целом работы Вулф очень синестетичны – в смысле идеи смешанных чувств, вроде аромата у звука. У меня создаётся такое ощущение при чтении её прозы. И мы стремимся воссоздать это ощущение.
Каждое действие соответствует одному роману?
Да. Мы их переименовали. Первая часть называется «Я сейчас, я тогда». Она о том, как некая женщина – возможно, писательница, Кларисса из «Миссис Дэллоуэй», – вспоминает свою любовь, свою жизнь в виде потока сознания, происходящего у неё в голове. Вторая часть по мотивам «Орландо» называется «Преображения». В этом романе великолепно то, что она написала его очень быстро, и он оставляет ощущение бесконечности – «а потом, потом, потом». Эта идея очень яркая и виртуозная.
Прямо как ваши работы!
Прямо как мои работы. Так что в этом плане он идеален для танца. Вулф очень интересовалась астрономией, чуждыми для нас мирами и тем, что вообще такое реальность. Любопытно, правда? Кроме нас, во Вселенной 150 миллиардов галактик, а мы всё ещё думаем, что наша версия реальности одна-единственная. Удивительно. Так что вторая часть в какой-то мере вдохновлена этой мыслью. А последняя – это сочетание автобиографии Вулф с очень поэтичным романом «Волны». Это скорее поэма в прозе, очень абстрактная. Мне показалось, это очень красиво сплетается с её собственной жизнью. Вы, конечно, знаете, что она покончила с собой, утопилась. Но я всегда воспринимал это так, что она обрела покой в воде, которую любила, хотела стать одним целым с природой. Последняя часть выдержана в этом духе.
Вы упомянули, что Вульф могла бы стоять у вас за спиной. Вы думали об этом, когда ставили балет? Её тень витала рядом?
Только в том плане, что к её работам всегда особое отношение. Её либо обожают, и тогда это священная корова, либо терпеть не могут её произведения. Ко мне обращались из обоих лагерей, пытаясь навязать своё мнение. Наверное, всё, что мы можем сделать – это предложить свою личную интерпретацию того, что её творчество значит для нас сейчас, как оно воспринимается посредством нашего тела, наших чувств. Но иногда да, полезно представить её себе и поинтересоваться, что бы она подумала обо всём этом.
Вы были поклонником её творчества до соприкосновения с балетом?
Не то чтобы поклонником, но тесное соприкосновение с её произведениями в течение двух последних лет позволило мне по-новому оценить их. Мне всегда нравилось, как провокационно она писала, играя со структурой, этот её многослойный нарратив и порядок. Я подумал, что это очень похоже на танец – её проза часто неоднозначна, она часто простая, ничем не выдающаяся, и с телом то же самое. Оно создано для естественных вещей – ходить, сидеть, делать всё, что мы делаем в повседневной жизни. И в то же время оно способно на нечто экстраординарное. Её очень интересовало это бытие-небытие, и поэтому я решил, что взглянуть на её работы сквозь призму танца будет вполне естественно.
Вы поэтому решили взяться за постановку?
Наверное. Я подумал, что её богатое воображение может дать нам массу идей, так как её проза очень визуальна. В её романах мало действия, больше, мне кажется, страсти увидеть, как мы это интерпретируем. И явно не один я так решил. Я работаю с целой командой – Макс Рихтер написал музыку, Люси Картер отвечает за освещение, художественная часть – от студий Cigue и We Not I.
Как устроен процесс?
Прежде всего мы вступаем на территорию материала-источника, погружаемся в язык. Находим то, что нам интересно, и начинаем творить крохотные атомы. Макс создаёт музыкальный атом, я – хореографический, Мо может что-то нарисовать, а Люси – сделать отметки по поводу света. А потом все эти вещи начинают развиваться. Какие-то мы отбрасываем, какие-то сталкиваются друг с другом, и балет начинает расти. Это прежде всего совместная работа, а не только моя лично. То же самое и с танцовщиками: не только я говорю им, что делать, это совместный процесс. Я понимаю, про совместную работу легко говорить, даже когда её нет, но у нас действительно общий, обсуждаемый процесс.
Вы всегда так работаете?
Стараюсь. Одна из прелестей такого стиля работы – то, что вокруг тебя постоянно бурлят идеи, от которых можно отталкиваться и развиваться. И это основная наша деятельность! Но если работаешь с большой организацией, где сложная структура, может быть непросто. Для меня главная радость творчества – сам процесс. И дело не только в узнавании нового. Мне нравится погружаться во что-то, смотреть, что оно в тебе стимулирует, и что получается на выходе. Важен даже не результат, а процесс.
У меня то же самое. И к концу рабочего процесса ты от него порядочно устаёшь.
Да, примерно. Некоторые хореографы любят возвращаться к своим старым работам, но не я. Я предпочитаю поставить что-то и двигаться дальше к следующей идее.
В прямом эфире о вашем творческом процессе было заметно, что вам это очень нравится.
Ну, когда в твоём распоряжении изумительные танцоры, это чистая радость! Это игра. И поэтому нам всем очень повезло делать то, что мы делаем. Иногда мы об этом забываем.
В этой постановке у вас великолепный состав.
Да, прекрасные танцоры! И Алессандра Ферри, необыкновенная балерина.
Бывшая прима Королевского балета.
Да, и она в отличной форме. [Прим.: Ферри 52 года.] Мне кажется, если посмотреть на политические элементы Вулф и на классический балет, особенно на гендерные роли и иерархию, станет понятно, что наше искусство довольно жестоко: у балерин в возрасте редко бывает долгая карьера.
То же самое и в моде.
Ха-ха, да. Конечно, для этого есть причины, но мне кажется, такой опыт и знание тела, как у Алессандры, ничем не заменишь. И её присутствие привнесло в процесс отдельную прелесть: некоторые молодые танцоры в юности смотрели записи её выступлений, а теперь она здесь собственной персоной, работает вместе с ними. И как работает! Она необыкновенная. Я сотрудничал с сотнями балерин, но она меня просто потрясла. Не только своей интеллектуальной актёрской игрой, все говорят, какая она замечательная, но и тем, что она способна сделать при помощи своего тела. Я очень доволен, и мы прекрасно поработали вместе.
Чудесно.
На самом деле, нужно заражать людей идеями, чтобы они продолжали их своими мыслями, обогащали их. Мне кажется, это очень важно, иначе не будет развития. Весь смысл творчества, мода это, балет или литература, в том, чтобы двигаться вперёд. Нельзя оставаться на одном месте и делать одно и то же. Правда, аудиторию продвинуть сложнее. Зрители часто приходят с весьма определённым представлением о том, кто ты, и что они хотят от тебя увидеть.
Они хотят, чтобы было так же, как в прошлый раз, но немного по-другому.
Да, если в прошлый раз было хорошо. Про меня часто говорят: «Ой, слишком в стиле МакГрегора» или «Недостаточно в его стиле». Это меня поражает. Я – это я, как я могу быть кем-то другим? Тут сложно. Одной из наших нынешних задач, для чего мы привлекли столько интересных людей из разных областей деятельности, было открыть балет для более широкой аудитории. Для многих он всё ещё остаётся барьером.
Люди пугаются…
Абсолютно. Не то чтобы мне не нравилось классическое наследие Королевского балета. Оно мне нравится, очень. Но, по-моему, нужно вести с наследием диалог. Так делают в моде: используют идеи прошлого, но в совершенно другом стиле.
И этого же мы ожидаем от современного визуального искусства.
Но не от балета. В маленьких театрах и современном танце так можно делать. Но на более крупных сценах тебе позволяют экспериментировать только до определённого предела. Наверное, мы все, вся наша команда, стараемся расширить границы. «Лебединое озеро» изумительно, «Манон» чудесна, но это не значит, что нельзя делать то, что делаем мы. И то, что мы делаем, не означает, что мы обесцениваем историческое наследие.
Для тех, кто хочет посмотреть балет Уэйна МакГрегора по произведениям Вирджинии Вулф в кино, предлагаем расписание трансляций из Королевского театра в России: http://www.rohd.ru/ru/events/moscow