Озеро на краю сновидений

Пока в Большом вновь разгорались страсти вокруг премьеры «Нуреева», в Центре документального кино прошел показ «Лебединого озера» в постановке великого Руди. В творческой судьбе самого яркого и неоднозначного танцовщика второй половины XX века легендарный балет Чайковского занимает особое место. Лондонским дебютом Рудольфа Нуреева стало исполнение знаменитого «черного» па-де-де с американской балериной Розеллой Хайтауэр. Вскоре он получил ангажемент в Королевском балете Великобритании, а уже спустя несколько лет (в 1964 году) создал для Венской оперы собственную редакцию «Лебединого озера», в которой также танцевал принца Зигфрида. Премьера принесла Нурееву небывалый успех: после спектакля его и Марго Фонтейн, исполнительницу партии Одетты-Одиллии, вызывали на поклоны более 80 раз.

Роль Зигфрида закрепилась в репертуаре танцовщика более чем на 20 лет. Поразителен факт: из 126 представлений «Лебединого озера», данных в Венской опере в период с 1964 по 1988 годы, Рудольф Нуреев станцевал главную мужскую партию в 51 спектакле! Долгое внутреннее осмысление переживаний героя способствовало тому, что в новой редакции балета, поставленной Нуреевым уже на сцене Гранд-Опера в 1984 году, в центре истории вопреки традиции оказался не образ заколдованной королевы лебедей, а образ принца, бегущего от реальности и бремени власти в идеальный мир романтических грез.

Артисты Парижской оперы, ранее исполнявшие «Лебединое озеро» в версии Василия Бурмейстера, сперва настороженно восприняли нуреевский вариант, однако постепенно оценили и богатый хореографический материал, и глубокий психологизм спектакля. Главные партии в разное время блистательно исполняли Элизабет Платель, Шарль Жюд, Сильви Гиллем, Мануэль Легри, Николя Ле Риш, Аньес Летестю. В декабре 2016 года Парижская опера представила «Лебединое озеро» в постановке Нуреева впервые после пятилетнего перерыва. Запись трансляции одного из спектаклей этого блока и была показана в Центре документального кино почти год спустя.

Недавно возглавившая балетную труппу Гранд-Опера Орели Дюпон в двойной партии Одетты-Одиллии решила продемонстрировать всему миру представительницу нового поколения этуалей – Амандин Альбиссон. Балерина, не обладающая удлиненными линиями и певучей пластикой образцовых «лебедиц» Светланы Захаровой и Ульяны Лопаткиной, отказывается от попытки сделать ключом к интерпретации своих героинь выразительность, достигаемую благодаря физическим данным, и выводит на передний план драматическую составляющую роли. Одетта в трактовке Альбиссон далека от трепетности и беззащитности, но наделена явственно ощутимой силой характера. Решительность, с которой она загораживает девушек-лебедей от арбалета Зигфрида, объясняет, почему именно ее они нарекли своей королевой.

«Белое» адажио становится не гимном зарождающемуся взаимному чувству, а рассказом о внутреннем преодолении: колко-неприступная Одетта впервые за долгое время решается открыться другому человеку, показать потаенные страхи и сомнения, призрачность надежды на избавление от чар Ротбарта. Подобный акт доверия с ее стороны значит куда больше любого признания в любви.

Присущие Одетте сила и горделивая царственность позволяют Одиллии легко обмануть Зигфрида сходством с заколдованной принцессой, поскольку именно эти качества с момента появления выделяют ее из толпы других невест. В роли «черного» лебедя Амандин Альбиссон врывается на сцену колдовским вихрем, истинным мороком, истаивающим после свершения злого умысла, ради которого он и был пробужден к жизни.

По замыслу Нуреева Одетта-Одиллия – не единственный двойственный образ в спектакле. «Раздваивается» и виновник бед главной героини «Лебединого озера»: в первом акте он предстает воспитателем Зигфрида Вольфгангом, затем преображающимся в темного волшебника Ротбарта. Франсуа Алю, исполнитель этой партии, в своей интерпретации филигранно сочетает трикстерскую изменчивость с мефистофельским постоянством, суть которого – тяга к губительной разрушительности. Танцовщик выписывает характер героя в обеих ипостасях не единым «мазком», но тонко играет на полутонах, что создает интересный контраст с традиционной условностью балетных злодеев.

На праздновании совершеннолетия Зигфрида в обращении Вольфганга с придворными видны уверенная властность и давняя привычка повелевать. Во взаимодействии же с принцем он отходит от прямолинейности и открытой демонстрации своего влияния, прибегая к обманчивой вкрадчивости, чтобы убедить равнодушного к царящему вокруг веселью воспитанника отправиться на охоту к озеру. Тем самым встреча Зигфрида и Одетты, один из ключевых для сюжета моментов, оказывается исподволь подстроена Вольфгангом.

Основная танцевальная составляющая партии была сохранена Нуреевым уже для образа Ротбарта, который стал полноправным участником «черного» па-де-де. В адажио Франсуа Алю мастерски выдерживает необходимый баланс: явственно «дирижирует» обольщением Зигфрида, направляя Одиллию, однако излишне не отвлекает внимание зрителей от главных героев. Сложнейшую вариацию Ротбарта танцовщик использует, чтобы еще раз подчеркнуть его двойственность. Широта и масштабность танца Алю передают темперамент волшебника, в котором пульсируют рвущаяся наружу сила и стремление к хаосу. Чистота же исполнения и строгость линий вторят холодной расчетливости, на которую полагается Ротбарт в своем стремлении погубить Одетту и принца.

Единственным цельным героем среди царящего в нуреевском «Лебедином озере» двойничества предстает Зигфрид. Принц выступает в качестве связующей нити между действительностью и сном, в котором действие разворачивается на самом деле. Внешняя канва сновидения Зигфрида, которого в начале спектакля мы видим спящим в кресле, отображает реальный мир: его совершеннолетие, посвящение в рыцари, необходимость выбрать невесту. Однако принцу-романтику чужды и стремление к власти, и навязанный долгом брак. Неприятие им диктуемых окружением обязательств столь велико, что искажает пространство сна, наполняя его фантастическими элементами.

Так Вольфганг, как наставник олицетворяющий навязываемые Зигфриду принципы, трансформируется в воплощенное зло, стоящее на пути венценосного мечтателя к его идеалам. Волшебное озеро и заколдованная девушка-лебедь становятся символом искренней и чистой любви, недостижимой для того, кто рожден править. Одиллия же являет собой часть души Зигфрида, искушаемую соблазном отринуть ответственность, которую налагает титул.

Партию мятущегося принца исполнил безупречный Матье Ганьо, один из самых молодых этуалей в истории Парижской оперы. На контрасте с Амандин Альбиссон он делает основной характеристикой своего героя танцевальные средства выразительности. Ганьо наделен редким даром непрерывного, льющегося сплошным потоком танца. Одна совершенная по форме и исполнению вариация перетекает в другую, сплетая воедино фрагменты внутреннего мира Зигфрида.

Выбрав для своей постановки «Лебединого озера» трагический финал, Нуреев показал, что у целостности характера принца (казалось бы, достойное восхищения качество!) есть и оборотная сторона – неспособность меняться. Застывшему идеализму Зигфрида, отвергающему любой намек на компромисс, нет места в реальной жизни. Принц обречен вечно томиться по своей несбыточной мечте у озера на краю сновидений.