Безжизненная “Тоска” в Ковент Гарден

Постановка оперы "Тоска" Джакомо Пуччини от Королевского оперного театра является возобновлением спектакля Джоната Кента, который был поставлен в 2006 году вслед за легендарным спектаклем Франко Дзеффирелли. Как стало ясно, в этом сезоне Кент в репетиционном процессе не участвовал, и в роли режиссёра "возрождения" выступила Эми Лейн.

Не является ли данный вид работы изначально безуспешным? Ведь задача режиссёра не в расстановке героев по мизансценам, а в создании необходимой эмоциональной обстановки и напряжения, попытке концептуализировать замысел композитора, выявив в зрительных образах графику партитуры.

Так называемые "исторические" постановки загадочны. По сути, данный вид интерпретации снимает часть работы с режиссёра, так как ему нет надобности измышлять новый контекст или переосмысливать взаимоотношения героев, выстраивая иную логику повествования, — всё так или иначе продиктовано музыкальной драматургией. Чаще всего "музейная" режиссура восхищает неподготовленного зрителя: пышность декораций, красочность костюмов, непохожесть на наше время… а если вдобавок к этому вывести на сцену лошадь или иного зверя — истинное удовольствие.

В постановке Джонатана Кента с предельной скрупулезностью стараешься обнаружить режиссерскую работу, но всё время кажется, что этот режиссер сам является режиссером "возрождения", реконструировавшим спектакль Франко Дзеффирелли. За внешним антуражем прячется отсутствие драматургической концепции и подлинной прорисовки каждого из героев. Создается ощущение, что певцы понятия не имеют, что им делать, поэтому каждый из них старается выполнить всё, что в их силах.

Елена Стихина, исполнившая партию Тоски, несомненно обладает изумительным тембром голоса. Но отвечает ли этот тембр требованиям партитуры? "Я сама выбираю что мне петь", — достаточно устойчивый фразеологизм многих современных див, которые почему-то забывают, что композитор не дурак, а очень даже умный и образованный человек, который при написании низких звуков сопрано, окруженных насыщенной фактурой оркестра, подразумевает, что они будут услышаны в исполнении крепкого голоса с выразительными низкими обертонами.

Уловить голос Елены Стихиной в данной партии порой было достаточно затруднительно. Он пропадал в низах, а зачастую и в верхах, утопая в грохоте оркестра. Здесь можно также предъявлять претензии и к сбалансированному звучанию инструментов и работе дирижёра Оксаны Лынив. Возможно, она с трудом способна противостоять мощному потоку оркестровой звучности данной партитуры. Или всё проще — голос главной героини обязан пробивать толщу оркестровой фактуры и венчать собой драматизм и градус накала этой музыки, но не способен этого сделать. Не значит ли, что данное исполнение не отражает замысел и намерение композитора?

Так не хватало обеспокоенности этим в игре Елены Стихиной. Если в первом акте это прощалось, то во втором становится совершенно необъяснимо, как можно быть настолько безразличной к музыке, и к своей героине. Порой даже пугала некая социопатичность интерпретации. Так усердно демонстрируя набожность в начале оперы, Тоска Стихиной, следуя холодному расчёту, убивает Скарпиа, карикатурно целясь ножом то ли в печень, то ли в селезенку. Осознание грехопадения и взятия на себя тяжкого преступления происходит настолько скрытно, что недоступно зрителю. Остаётся лишь убеждать себя в том, что аффективное состояние выглядит именно таким образом.