Тосканини был страшен в гневе
Так баритон Джузеппе Вальденго писал о своем прослушивании на роль Амонасро в концертной версии "Аиды" на канале NBC в 1949 году под управлением Артуро Тосканини: "Тосканини начал с момента перед входом заключенных во втором акте. Я пел как мог. Я очень спешил на прослушивание и волновался, поэтому я даже не знаю, как звучал мой голос. По мере того, как я пел, лицо маэстро становилось все мрачнее и мрачнее, но я продолжал с единственной надеждой, что смогу быстро закончить. Когда я дошел до фразы "Rivedrai le foreste imbalsamate", уже было достаточно, и Тосканини остановился.
Он очень долго смотрел на меня странным и зловещим взглядом, как будто хотел выбросить меня за дверь, а затем крикнул: "Ты испорчен! Что ты сделал со своим красивым голосом, дыханием, mezza voce, своей такой четкой дикцией? Ты потерял все!" Этими жестокими словами Тосканини уничтожил меня, и я стоял неподвижный, окаменевший, не зная, что сказать. Он продолжил: "У вас распухла голова от пения в Метрополитен. Отлично. Все идет отлично. Теперь тебе придется за это заплатить".
Хорошо зная его, я понял, что в этой ситуации лучше не отвечать, а просто принять ее без слов. Я попытался уйти, но он уже угадал мою попытку, подбежал к двери и запер ее, сказав: "Знаешь, это еще не конец. Я могу тебя поправить. Ты знаешь, что я собираюсь делать? Я приму тебя на "Аиду". Я подпишу с тобой контракт, а потом разорву его в знак протеста. Тогда ты будешь ходить со стыдом во лбу... Скажи, с кем ты пел "Аиду"? Разве ты не знаешь, что фразу "Ma tu Re, tu signore possente" нужно петь mezza voce? Разве ты этого не знаешь? Разве ты не знаешь, что речитатив перед дуэтом с женщиной нельзя кричать, а нужно петь по-отечески? Позор, позор!"
Затем Вальденго изучил партию с баритоном Джузеппе Даниз. Он описал свою следующую репетицию с Тосканини: "Я спел всю партию так, как Даниз тренировал меня, и Тосканини не перебивал меня. Когда я закончил, он сказал: "Сложно было спеть таким образом в прошлый раз? Ты бы не разозлил меня и не подвергся бы той ругани! Тебе не кажется, что лучше услышать фразу "Ma tu Re, tu signore possente", спетую на mezza voce, чем выкрикивать ее, как это делают сейчас все и как ты спел на прошлой неделе?!" Вальденго ответил: "Да, маэстро, вы правы". "Но ты сделал это неправильно и рассердил меня".
Наконец, однажды я смог порадовать его, и Тосканини сказал мне: "Оркестр в этот момент играет очень тихо, и если ты посмотришь в партитуру, то увидишь, что Верди поставил четыре pppp, то есть больше, чем пианиссимо. Поэтому важно, чтобы баритон не кричал, а пел с максимальной нежностью, как, собственно говоря, ты только что сделал".
Как-то я подошел к словам Амонасро "Se l’amor della patria è delitto, siam rei tutti, siam pronti a morir!" в пылу пения и в попытке придать ему больший акцент и плоско спел слово "patria". Маэстро остановил меня и сказал: "Не так уж много энтузиазма по поводу "patria". Глядя на него, я прочитал горькое выражение в его глазах.
Хотя роль Амонасро не такая длинная и сложная, как партия Яго в "Отелло", маэстро все же сумел превратить ее в большую роль. Не было ни одного пассажа, окраски, тембра, выражения которого он не осознавал бы. Он часто говорил мне: "Помни, негодяй, Верди видел в Амонасро больше отца, чем солдата. Все фразы, кроме слов "Non sei mia figlia! Dei Faraoni tu sei la schiava!" надо петь мягко".
В другой раз на фразе "Suo padre" я слишком долго и в полный голос удерживал ноту "ре". Маэстро немедленно остановился: "Если бы у эфиопов был такой неестественный и манерный король, как ты, они бы испугались, они бы все убежали, и ты остался бы один, чтобы играть в короля".
Источник: "The Real Toscanini: Musicians Reveal the Maestro"
Перевод: Юлия Пнева, Voci dell'Opera
Comments