"Диалоги кармелиток" - жизнь "голосами" женщин
Прямые трансляции спектаклей – отдельный вид искусства. Это возможность увидеть крупные планы, тонкие режиссерские ходы и талантливую игру профессиональных актеров на большом экране. Шанс быть там, где ты быть не можешь, дарит TheatreHD, который проводит прямые трансляции спектаклей из разных театров мира.
Последний месяц весны богат на новинки и премьеры. Метрополитен опера порадовала зрителей постановкой оперы Франсиса Пуленка «Диалоги кармелиток». Совместная работа английского режиссера Джона Декстера и главного музыкального руководителя и дирижера Мет предвкушали многие, а предвкушение, как известно, лишь половина удовольствия.
Основой творения Пуленка стали написанные белым стихом диалоги, в которых главный акцент сделан не на событиях, столь динамично воспроизведенных в пьесе Жоржа Бернаноса, а на психологических моментах персонажей. Опера биографична. В момент ее создания композитор переживал утрату близкого друга. Когда его не стало, он наконец завершил работу над сочинением.
Это опера от первого лица, опера-разговор, опера-манифест. Не жестокая революция становится эпицентром сюжета, а женская исповедь – такая же откровенная и неустрашимая как каждая из героинь. Композитор всегда был вне политики. Он говорил: «Мое кредо – инстинкт. У меня нет устоявшихся канонов, чем я очень доволен».
Персонажи оперы и пьесы – комиссары, офицеры, солдаты – в опере есть, но предстают они как лица предельно обобщенные, аллегорические, но не второстепенные. У них не может быть имени. Их много, они убежденные исполнители воли вождей. В сочинении и так достаточно «присутствуют» распри и войны.
Тема «женского» в разных его проявлениях была близка Пуленку. В его не менее известной моноопере «Человеческий голос» на протяжении всего произведения как «под лупой» мы наблюдаем лишь за одним единственным героем – женщиной – покинутой, отчаянной, многогранной в своих переживаниях.
В версии Метрополитен опера сделан особый акцент на раскрытии каждого женского образа. В этом главная прелесть постановки. Изабель Леонард в роли Бланш де ла Форс заставляет поверить, насколько сильно и глубоко человек способен «утонуть» в собственном страхе. За три часа рассказанной и искусно спетой истории ты получаешь убийственную дозу эмоций на год вперед. Это мастерство двойного формата: актерская пластичность, не мешающая, а только раскрывающая вокальную красоту певицы. Мадам де Круасси в исполнении Каритты Матилы поражает реализмом, граничащим с каким-то животным естеством. Ее тяжелые вздохи и стоны на исходе сил невольно оседают в ушах как эхо об ужасной боли. Это была, пожалуй, самая физиологичная роль в своем воплощении. Обладая невероятно эфемерным, почти бесстрастным тембром Эрин Морли воплотила на сцене образ сестры Констанции по-своему индивидуально. Наивная, мягкая, но смелая сердцем ее неподдельная искренность берет за живое с первых же тактов.
Но не только эта тройка отважных готова пойти на риск. Все 16 сестер-кармелиток – воплощение мужества и отражение самых разных женских добродетелей и достоинств. Они рельефны и колоритны. Свежи и современны по сей день. Линии каждой из них – зеркало и нашей эпохи. Все они готовы не пожертвовать, а подарить. Жизнь – дар, именно мысль о ее ценности оставляют каждому поколению эти женщины. Это опера не про смерть, а про жизнь. В ней есть самое главное – надежда на спасение.
Все человечество должно встать на колени и упасть навзничь крестом перед подвигом кармелиток – как бы говорит нам режиссер. Но слова ни к чему, когда ты видишь эту картину прямо на сцене. Возможно, это немного утрированный ход, но он усиливает градус приближающейся трагедии. Исторические костюмы, аскетичность пространства, симметрия мизансцен. Эта версия без сильных внешних оттенков, но однозначно с сильными внутренними. Она минималистична и прозрачна для понимания происходящего, но требует особого внимания вовнутрь.
Визитная карточка оперы, которую на протяжении многих лет как головоломку решали музыкальные режиссеры – сцена казни. В тот час, когда монахини дают обед мученичества, Бланш, позорно сбежавшая из часовни, видит на эшафоте свою подругу Констанс. Подхвативши молитву, она поднимается к ней. Наступает момент прозрения и преобразования героини: она преодолевает, наконец, страх смерти, мучивший ее после кончины матери. Последний удар ножа гильотины – последний страшный кластер там-тама, молота, тарелок, колоколов и молитва Salve Regina обрывается на полуслове.
В постановке Мет последнее, что мы слышим, – звуки затвора ружья, выстреливающего в темноту, в которую суждено шагнуть каждой из кармелиток. Один из самых гениальных моментов в опере. И пусть версия Метрополитен опера – это не катание шаров в боулинг, как в версии родного театра Геликон-опера, но она ничуть не уступает в своей прямоте высказывания. Ведь «сущая правда не витиевата – нет правоты, если нет прямоты…»
