Яркая кремлевская осень: "Дон Кихот" на VII Международном фестивале балета в Кремле
В конце сентября балетную Москву обычно балуют приглашенными гостями из крупнейших театров России и зарубежья. На Международном фестивале балета в Кремле в свое время участвовали звезды Королевского балета Ковент Гарден, Парижской оперы, Балета Венской оперы, АBT, Большого и Мариинки.
В этом году «марафон» длился с 22 по 29 сентября, и в первые дни фестиваля на сцену выходили такие артисты, как Лаурретта Саммерскалес (Баварский Государственный балет), Доротея Жильбер (Парижская опера) и Иштван Симон (Дортмунд-балет и Национальный балет Венгрии), а также Екатерина Кондаурова и Тимур Аскеров (Мариинский театр). Каждый участник фестиваля получил свою порцию благодарности и аплодисментов от публики, но, пожалуй, самой выдающейся датой стало 28 сентября: Кремлёвский дворец буквально дрожал от бурных оваций и неприлично эмоциональных криков воодушевленной публики. Это был день, когда в балете «Дон Кихот» выступили Мария Кочеткова (прима-балерина Театра балета Сан-Франциско и Национального балета Норвегии) и Даниил Симкин (American Ballet Theater и Берлинский государственный балет) – «вундеркинды» современной сцены, которые-то и довели многотысячный зал Кремля до полного экстаза.
Конечно, нельзя обойти стороной выступление еще одной любимицы московской публики Полины Семионовой, прима-балерины Берлинского балета, которая выступила в балете «Лебединое озеро» за день до феноменального «Дон Кихота».
Не будет преувеличением сказать, что спектакль «Лебединое озеро» состоялся благодаря ей одной. Дело в том, что постановка Кремлевского балета в редакции Андрея Петрова не предлагает острой глубины чувств и эмоций, но пытается заинтересовать зрителя размахом декораций, количеством танцующей массовки и громкой оркестровой музыкой, льющейся не из ямы, а из динамиков над сценой. Иногда пугающе буйные, а иногда скучные и затянутые танцевальные сцены создают эффект Бродвея, потому что нужно завести публику на последних рядах даже в неповествовательных эпизодах. Смысл этих сцен утрачивался с каждым па и в воздухе всё острее висел вопрос «Ради чего мы здесь собрались?», но ответ нашелся лишь в начале Белого акта, когда на сцене, наконец, оказалась прима-балерина.
Одетта Полины Семионовой не была трепетным созданием, смиренно ждущим спасения. Это была гордая птица, сильная героиня, бунтарка и королева не только лебедей, но всех женщин, по каким-то причинам нуждающихся в помощи. Увидев принца Зигфрида (Алехандро Виреллес), который призрачно присутствовал на сцене, созерцая чужие танцы, как один из кремлевских зрителей, она сразу взяла ситуацию под контроль, смерила «спасителя» взглядом, вскинула руки-крылья, будто подумав «Хорошо, и такой сойдет» и властно объяснила ему, кто есть кто и что надо делать. И пока принц завороженно любовался партнершей, солистами Кремлевского балета (например, Екатериной Первушиной в па-де-труа в первом акте), декорациями и масштабами сцены, Полина Семионова работала за двоих, спасая и свою героиню, и весь спектакль. Но энтузиазм, величие и внутренний стержень Одетты возымели обратный эффект: на ее фоне Одиллия, дочь злого гения Ротбарта (больше похожего на птицу Говоруна), уже не казалась такой зловещей, поэтому было вполне логично, что принц обознался.
В «Дон Кихоте» с Кочетковой и Симкиным подобных промахов не было. Спектакль-событие, спектакль-праздник – только так можно охарактеризовать то, что случилось на сцене 28 сентября.
Балет получился пёстрым, ажурным и ярким. В нем Кремлевский балет тоже прибегает к фишкам а-ля Бродвей, но вместе с комическим сюжетом и бодрой музыкой Минкуса они играют спектаклю на руку. Кордебалет то и дело радостно машет цветными испанскими юбками и мулетами (красными тряпками тореро); маленькие дети бегают по сцене и хлопают в ладоши, внося частичку веселого хаоса; в руках у Санчо Панса то и дело оказываются бутафорские мясные деликатесы; во время боя с мельницами драматично звучит шум дождя, а царство дриад похоже на вазу с цветной карамелью. Весь этот «диснейленд» ожидаемо поддерживал хорошее настроение зрителей, но с выходом главных героев градус начал расти в геометрической прогрессии.
Хоть история Китри и Базиля традиционно заканчивается свадьбой, фестивальный балет оказался не про любовь, но про молодость, озорство и приключение. Кочеткова сделала свою Китри кокетливой врединой, а не жгучей испанкой (за испанскую страсть в этот вечер отвечала сексуальная Мерседес Алины Каичевой). Ее кокетство не имело соблазнительного подтекста, это была игра во имя праздника жизни. Она озорничала, подначивала Базиля, комично ревновала, но без явных обид, понимая, что и для него всё это – фарс. Когда говорят, что залог крепких отношений – совместное занятие ерундой, то это как раз про героев вечера. Дуэт двух звезд был до невозможности идеален как с технической, так и с актерской стороны. Было бы легче поверить, что это хорошо смонтированный фильм, а не магия, которая творилась на глазах у нескольких тысяч зрителей.
Миниатюрную Марию Кочеткову можно описывать лишь в терминах фарфоровости и воздушности. Казалось, что не она высчитывает музыку, а оркестр подхватывает и несет ее над сценой. При всей своей хрупкости и изящности, Мария с легкостью справлялась с убойными ритмами и без видимых усилий преодолевала многочисленные метры кремлевской сцены.
Даниил Симкин накрутил бесчисленное количество пируэтов. В фильме "Белые ночи" Михаил Барышников говорил: «11 pirouettes = 11 roubles». С такой арифметикой Симкин мог бы заработать целую тысячу за вечер. Он вращался постоянно – и в вариациях, и в дуэтах, и даже в нетанцевальных отрывках, пока остальные герои были заняты пантомимой. Этот смерч не останавливала ни музыка, ни следующие без паузы после вращений па. Было немного заметно, что при этом Симкин отдает предпочтение зрелищности, нежели безукоризненной чистоте в ногах (на которую обычно обращают внимание московские премьеры), но небольшие помарки в мелкой технике совершенно терялись на фоне его захватывающей самоотверженной веселости. Плюс ко всему Даниил продемонстрировал отменную координацию, бесшумный летучий прыжок, легчайшие ноги. Прибавить к бешеной харизме Даниила Симкина невообразимое внешнее сходство с великим Барышниковым, и можно дать дополнительные десять баллов этому и без того безупречному выступлению.
Успех «наших иностранцев» подтвердился неоднократным вызовом за занавес и бурными криками из зала, как после концерта поп-звезд. Но и труппе Кремлевского балета нужно отдать должное: артисты профессионально и почти искренне упивались испанскими настроениями, несмотря на усталость после недельного балетного забега, а спектакль ознаменовался шестью дебютами.
Фотографии Дарья Чениковой специально для Voci dell'Opera