«Дягилев +»
Шостакович, духовная музыка эпохи Возрождения и мистерия Карла Орфа «Комедия на конец времени» – в Перми прошел фестиваль Теодора Курентзиса «Дягилев +».
Теодор Курентзис несмотря на год-катастрофу не стал изменять не так давно введенной традиции и пригласил всех в канун Нового года и католического Рождества в Пермь – на уикенд «Дягилев +», зимнее послесловие Дягилевского фестиваля. Программу составили так, чтобы музыка помогла найти успокоение во мраке душевных мук и ран: в афишу вошли квартеты Шостаковича, духовная хоровая музыка и опера-оратория Карла Орфа «De temporum fine comоedia». Обрамлением стала традиционная бесплатная образовательная часть – с лекциями и мастер-классом самого мэтра для молодых дирижеров и оперных певцов, на который он не пожалел ни времени, ни сил: зрители внимали маэстро без малого четыре часа, пока он напутствовал три творческих тандема из Москвы и Петербурга.
Сам фестиваль открылся камерным концертом квартетов Шостаковича в полумраке лофт-интерьера частной филармонии «Триумф». Интимные и небольшие сочинения главного композитора позднесоветской музыки зачастую считают полноправными обитателями вершин его творчества. Продолжая линию великих мастеров этого жанра – Гайдна, Моцарта, Бетховена – Шостакович концентрированно наполняет свои квартеты личными глубокими переживаниями зла, несвободы, одиночества, встречи с вечностью. Да, в них нашлось место и эксцентрике, и шутке, и радости, но светлые мотивы только усиливают трагичную интонацию этого большого цикла.
Для концерта «Дягилев +» выбрали три квартета: лаконичный 7-й, построенный на контрастах 10-й и 13-й – посвящение альтисту Вадиму Борисовскому. Первые два исполнил один ансамбль музыкантов, затем состав сменился. 7-й и 10-й оказались эмоционально напряженными с яростной тональностью, поглощающей пронзительную лирику. Все стремилось к экспрессивному театрализованному представлению, и сердце слушателей рвалось на части. Яркий и бьющий через край темперамент исполнителей довел до эффектного восторга не только зрителей, но и самих себя: закончив, музыканты дружественно обнялись, что, конечно, сообщает о теплой атмосфере внутри коллектива, который захвачен общим делом.
Второму составу достался 13-й квартет, где главной темой звучат скорбь и прощание: Шостакович писал его уже в больничной палате, в четырех стенах. В потоке энергии от исполнителей не ускользнул ни один оттенок этого остро-драматичного произведения с очень тонкой детализацией. Альтист Наил Бакиев в своем монологе красивейшим чувственным и многообразным узором декорирует «пляски смерти», которые преследуют нас в ударах смычка по корпусу инструментов, в тревожном крещендо, в высоких регистрах, а потом будто настигают в оборвавшемся соло альта.
После небольшого перерыва к полуночи публика фестиваля собралась в органном зале пермской консерватории. Специально к сочельнику «Дягилев +» приготовили программу духовной музыки: Рождественский концерт хора musicAeterna собрал сочинения от полифонической Эпохи Возрождения до технологичного XXI века – сакральные сочинения Жоскена де Пре, Адриана Вилларта и Баха, прозрачные произведения Кнтуа Нюстеда, Альфреда Шнитке и нашего современника Андреаса Мустукиса, врывающегося энергичного Мендельсона и светлого Пуленка как завершение.
Безупречный набор к зимней холодной ночи с 24 на 25 декабря в безупречном исполнении блестящего хора под управлением Виталия Полонского составил цикличный сюжет, сложенный из божественных чудес, душевных поисков, боли, потерь, обретения и рождения. Хрустальный калейдоскоп голосов раскрыл это экзистенциальное повествование мельчайшими нюансами и редкими полутонами, которые открывают живописную многослойность великих смыслов. Кружевная пластика рук самого руководителя стала главным штрихом к рождественскому портрету хора бесконечно разнообразного звучания.
Главным событием «Дягилев +» стала опера-оратория Карла Орфа «De temporum fine comoedia», которую впервые показали прошедшим летом здесь же в Перми на Дягилевском фестивале. Постановка сразу получила пять номинаций на Золотую маску: лучшая опера, работа дирижера в опере (Теодор Курентзис), работа художник (Юлия Орлова), работа художника по костюмам (Сергей Илларионов), работа художника по свету (Иван Виноградов). Теодор Курентзис уже работал над последним произведением немецкого композитора: в 2007 году – в дуэте с Кириллом Серебренниковы, летом 2022 года в Зальцбурге показали то, что получилось у них с Ромео Кастеллуччи, а в Перми режиссером стала дебютантка театральной формы Анны Гусева.
Карл Орф стремился найти свою истину в архаичном театре, соединить музыку, хор, текст и танец, сделать ритм ритуально тотальным. В опере De temporum fine comoedia он доводит эти идеи до абсолюта и концентрирует энергию в час с небольшим. Пермская версия расширена музыкальными дополнениями Теодора Курентзиса и текстами на русском, которые соединили с тем, что было написано в оригинале на латыни, древнегреческом и немецком. Масштабное действие собрало солистов, хор, перформеров и положенный исключительный оркестр Орфа с уникальной секцией ударных, включающей экстравагантные африканские и кубинские конги, ближневосточные дарбуки, грозные древнекитайские гонги, японские храмовые чаши добачи и церковные колокола.
Уральскую постановку поместили в пространства Завода Шпагина, бывшие железнодорожные мастерские, где вопреки гению места все было организовано вполне традиционно – с оркестровой ямой, сценой и зрительским амфитеатром. Первый – феминный – акт поведал о жестокосердных сивиллах, напоминающих ведьм из шекспировского «Макбета»: с веревками вокруг прекрасных шей в роскошных гламурных панк-платьях в духе Вивьен Вествуд они предрекают конец света. Во втором – маскулинном – акте отшельники анахореты, подвергаю себя самобичеванию, отрицают его. В третьей апокалиптической части являются последние люди на земле: они молят о прощении и в финале – вместе с Люцефером в обличии милейшей рыжеволосой девочки с павлином в руках – получают его.
Повествование насыщено хрестоматийными иллюстрациями, в том числе Спас Нерукотворный, распятие и канонический образ «Снятие с креста». В архитектуре декорации мы узнаем древнегреческий театр, в мимике ужаса – Карла Брюллова и его «Последний день Помпеи», в конце постановки – Спасителя с холста Александра Иванова «Явление Христа народу». Исступление греха тоже выражено вполне конкретно – в плотных брызгах крови на стекле куба, в котором идет экспрессивный танц-перформанс от хореографа постановки Анастасии Пешковой, мастера отечественного современного танца и воспитанницы легендарного «Балета Москва». В опере Орфа она работала не только с профессиональными перформерами с вышколенными телами, но и – впервые для себя – с большим хором, который отважно, без оглядки и с азартом отдается ее пластическим идеям и физическому театру, особенно в третьей акте, где мужской и женский ансамбль стали единым целым, а телесность последних людей становится тканью мизансцены.
Художественный сюжет столь же прост, сколь доходчива повергающая в ступор и ужас, отнимающая все предметное и осязательное, бросающая в бездонную тьму музыка: она хватает тебя за горло и не отпускает. В опере Орфа, несмотря на мрачную фабулу, завершением звучит свет, спокойствие, умиротворяющая тоника: после трагического пророчества сивилл и апокалипсиса все заканчивается прощением. Это в идеале и по плану: ритуал закончен, страшная буря прошла, в финале идет снег. Но отпускает ли бездна так легко? Вопрос в Перми пока остался без ответа.
Текст: Ольга Угарова
Фотографии: Андрей Чунтомов, Никита Чунтомов