Недетские сказки в Кремле
Международный фестиваль балета в Кремле традиционно предлагает зрителям самые ходовые наименования балетов. После "Баядерки" и "Дон Кихота" в фестивальной сетке в этом году отгремело еще три бестселлера: "Щелкунчик", "Жизель" и "Лебединое озеро". "Щелкунчик", казалось, немного выбивался из общей канвы бессмертной классики: как правило, этот балет плотно марафонится в новогодние праздники, и в зале нарядных костюмов, блесток и жемчугов обычно не меньше, чем на сцене.
На самом же деле, Кремлевский "Щелкунчик" в редакции Андрея Петрова совсем не так сказочен и наивен, как классическая версия Вайнонена, а потому он прекрасно вписался в афишу после "Дон Кихота". По задумке Петрова (не очень оригинальной в мировых балетных масштабах, но всё же оригинальной для Москвы) главным героем и прототипом принца из снов является Дроссельмейер (Денис Виейра). Здесь это не старый добрый дядюшка, а очень привлекательный молодой человек, всячески оказывающий знаки внимания Маше (Лауретта Саммерскалес), которой, судя по всему, по этому же сценарию, уже не меньше 15 лет, ибо ее мечты и сны не по-детски серьезны, а местами даже откровенны.
После милых развлечений в кругу "детей" и взрослых Дроссельмейер дарит Маше большую, мускулистую (параметр варьируется от артиста к артисту, но в целом сохраняется) ростовую куклу Щелкунчика, который совсем не похож на детскую игрушку. Подаренный Щелкунчик так воодушевляет Машу, что на мгновение она встает на колени, складывает руки у лица и, кажется, благодарно молится Богу. И тут бы каждая помолилась: взрослой девушке подарили верного красивого мужчину, который и от кошмаров спасет, и на руках поносит. И спать можно, положив ему голову на колени, предварительно кокетливо покружившись, продемонстрировав девичью гибкость и стройные ножки и постреляв глазками.
Ассоциации со сценой в спальне у Манон рождаются сами собой, но на кокетстве соблазнительная сцена останавливается, и дальше происходит довольно стандартная погоня мышей и игрушек друг за другом.
Правда, на эту игрушечную войну зачем-то приходят куклы-девочки, которые сначала горько плачут, потом попадают в плен к мышам, а затем и вовсе кружатся на них, обхватив их ногами за талию, что вызывает очередную взрослую ассоциацию с насилием мирного населения дикими захватчиками. Пока происходит игрушечное надругательство, Маше не остается ничего другого, как вновь упасть на колени и молить небо о помощи.
Шуток в первом акте действительно много, и приятно видеть, что артисты понимают, что они «прикалываются», а не стараются натурально изображать «ребят и зверят». Так, девочки на празднике влюбленно шлют воздушные поцелуи трюкачу-Арлекину (Дмитрий Прусаков), а мальчики отчаянно ревнуют и даже оттаскивают их за юбки; жены выхватывают у мужей кружки с пивом, заставляя тех на коленях умолять благоверных. Веселых деталей предостаточно: от игрушечных грузовичков, подаренных 15-летним переросткам до соло отца семейства с сигарой в руке. Балет будто совсем не претендует на серьезность, хоть и затрагивает тему первой любви и взросления молодой девушки.
После изгнания мышей место Щелкунчика-куклы всё же занимает главный герой: Дроссельмейер, который так преданно смотрел Маше в глаза на празднике, нежно брал ее за руку и приглашал на танец, теперь в нарядном принцевском колете окончательно уносит Машу в мир грёз.
Правда, этот мир тоже начинается с довольно большого сюрприза: на влюбленных нападает армия снежинок под предводительством двух Снежных Вихрей мужского пола с гимнастическими лентами. И хоть эти Вихри в коронах (Амир Салимов и Анатолий Соя) ловко пролетают над сценой в премьерских гран жете, сам факт наличия мужчин в женской снежной тучке смещает фокус с традиционно девичьего танца в белых пачках с помпончиками на мужской, ярко выраженный атлетизм, добавляя сексуальности в сказочную сцену с хором.
Для атмосферы полового созревания, кажется, были созданы уже все условия. Даже исполнитель главной мужской роли, ведущий солист Баварского государственного балета, бразилец Денис Виейра входит в топ-17 самых красивых танцовщиков мира, наряду с Роберто Болле (по версии одного балетного издания, что было отмечено на сайте Кремля). Однако Лауретта Саммерскалес не очень охотно поддавалась его чарам. Прима-балерина Баварского балета ответственно и уверенно исполняла роль... прима-балерины. Лишь в начале первого акта ей удалось показать девичью влюбчивость и волнительную дрожь от прикосновения Дроссельмейра, а дальше она совершенно выпала из образа и отчаянно танцевала сама для себя.
К танцу, правда, было не придраться: вся хореография была исполнена с большим знанием дела. От танца с друзьями на празднике до вариации во втором акте балерина демонстрировала отменную выучку и чувство стиля. Но даже для такого веселого и взрослого спектакля в Кремле одной техники оказалось мало. Для полного успеха требовалось актерское перевоплощение в юную девушку, однако этого не произошло. Ее Маша совсем не удивилась появлению возлюбленного во сне, не переживала во время повторной атаки Короля мышей и, что самое удивительное, кажется, совершенно не расстроилась, когда в кульминационный момент возлюбленный исчез со сцены, и на его месте вновь оказался игрушечный подлог.
В то время как Лауретта Саммерскалес пребывала в образе взрослой уверенной женщины, которая прекрасно умеет решать проблемы самостоятельно, за сказку в тот вечер полностью отвечал жгучий брюнет Денис Виейра и артисты Кремлёвского балета. Виейра, выпускник школы Большого театра в бразильском Жоинвилле, воплотил в себе прекрасный образ принца, который очаровывал нежным взглядом и являл образец элегантного мужского танца. И если сердце Маши-Саммерскалес дрогнуло не вполне очевидно, то зал Кремлевского дворца влюбился в такого принца окончательно и бесповоротно.
Фотограф: Дарья Ченикова специально для Voci dell'Opera
Comments