Le Sacre du Printemps. Что случилось?
Самый большой скандал в истории искусства произошел вечером 29 мая 1913 года в Париже на премьере балета Стравинского «Весна Священная». Бунт публики был бесспорным, но его масштаб оказался мифом, созданным позже. Десятки зрителей оставили свои письменные впечатления произошедшего, но все они описывают премьеру по-разному. Несомненно одно – в тот вечер было много шума. Исследователь данной проблемы, Эстебан Бух, убежден, что «произошло нечто невероятное», но изучая свидетельства, данные в месяцы, года, десятилетия после премьеры, он не мог не заметить, как этот скандал только со временем приобрел огромную важность. «Весна» и последовавшие события запечатлелись в памяти, сделав премьеру этого балета своеобразными «вратами в модернизм, в ХХ век». Лидия Соколова в интервью 1965 года говорила, что публика пришла уже «подготовленной», далее поясняя: «Они все уже были готовы. Они даже не дали играть увертюру. Как только все увидели, кто дирижер, в зале поднялся шум». Всё это уже происходило две недели назад на премьере балета Дебюсси «Игры», и критика уже высказала своё недовольство хореографией Вацлава Нижинского. Теперь же Нижинский поставил «Весну», которая, по слухам, должна была стать последним словом то ли в русском примитивизме, то ли в модернисткой этике (кто чьим слухам доверял). Поэтому часть публики заранее была настроена отрицательно. Преподаватель музыки в университете Кардифа, Стивен Уолш, полагает, что «ещё до поднятия занавеса в воздухе витало предубеждение против Вацлава Нижинского». Другие считают, что всё началось со странных звуков фагота, которые ранее никак не ассоциировались с оркестровой и тем более балетной музыкой.
Игорь Стравинский же сказал, что «буря разразилась только после окончания увертюры, когда открылся занавес и группки прихрамывающих и длиннокосых лолит стали прыгать вверх-вниз». Несмотря на все эти «показания», сейчас трудно сказать, какую роль в этом всем играла полиция и были ли она в театре вообще. По свидетельствам одного из очевидцев, около 40 человек были арестованы. Другой зритель указывает на то, в парижского театрах того времени присутствие полиции было нормальной практикой. Эстебан Бух получил доступ в полицейский архив и обнаружил, что дела по этому эпизоду в архиве нет. Он таким образом предполагает, что на спектакле была пара полицейских, которые ничего не предпринимали. Вряд ли конфликт был вызван какой-то классовой разобщенностью. Были только те, кто за и против, без любого другого водораздела. Впрочем, бедняки и средний класс не посещали театры. Бомонд, утопивший театр в бриллиантах и мехах вызвал критику Жана Кокто, который обвинил такую эстетствующую толпу в суперснобизме и аплодисментах любому новому спектаклю только для того, чтобы выказать свое презрение «людям в коробках». Интересно и то, что ни один из тех, кто шумел и пытался сорвать премьеру, никогда не объяснил причину своего гнева.
Другая возможная причина скандала – музыка. Молодой Стравинский «взял Париж штурмом» за год до «Весны» со своим балетом «Петрушка», который обрел огромную популярность. Нет никаких сомнений, Стравинский был звездой. Но «Весна» в своих новшествах несравнима ни с чем. Сам Стравинский вспоминает, что когда он впервые играл «Весну» для Дягилева, полную диссонансов и пульсирующего ритма, Сергей Павлович задал ему очень «оскорбительный» вопрос: «И долго это будет продолжаться?» На что Стравинский ответил: «До самого конца, мой дорогой». Впрочем, хореография с ее резкими и обрывистыми движениями, косолапыми и хромыми ногами соответствовала музыке. Но самым провокационным был показ первобытного общества на сцене. Хотел ли Дягилев скандала? «Он знал, что будут проблемы», - подтверждает Лидия Соколова. По некоторым данным, можно говорить, что он ожидал и даже хотел такой реакции. Рассказывая о приближающейся премьере «Весны» парижской прессе, он уже отмечал, что балет вызовет ожесточенные споры. Генеральная репетиция Весны прошла слаженно, «без перешептываний» и казусов, как это было десятью годами ранее на репетиции «Пелеаса и Мелизанды». Быть может, случай тоже играет свою роль. На вопрос, можно ли считать премьеру успехом, сложно однозначно ответить. Труппа станцевала до конца под непрекращающийся шум публики. То, в чем сходятся практически все – это аплодисменты и даже овация в конце, перемеженная криками, когда на поклон вышли композитор-дирижер и хореограф.
По материалам исследований Ivan Hewwet