Волны

Солнце ещё не поднялось, а море, казалось, уже слилось с небом. Оно было покрыто небольшими морщинками... как будто складки собрались на переливчатой шёлковой материи. Постепенно, как только небо побелело, лежащая на горизонте и разрезающая водную гладь и небеса тёмная линия отделилась от серой сияющей материи широкими движущимися мазками, которые следовали последовательно один за другим откуда-то вне поверхности земли. Как только они достигали берега, каждая складка поднималась, нагромождаясь, затем разбивалась, выбрасывая тончайшую вуаль молочной воды на песок... Волна приостанавливалась и затем вытягивалась вновь, как будто кто-то спящий дышал, не осознавая, что его грудь то вздымается, то опускается. Постепенно тёмная линия на горизонте исчезла, словно утонул в старой бутылке вина осадок, оставив её абсолютно зелёной. И небо за ней очистилось? Теперь уже как будто белый осадок утонул за горизонтом... или это женская рука, притаившаяся там, подняла лампу?

И рассыпались поперёк неба веером плоские полосы белого, зелёного и жёлтого цветов. Затем рука подняла лампу чуть выше... воздух, казалось, стал волокнистым, вырвавшись из зелёного пространства, мерцающего и пламенеющего в красных и жёлтых волокнах, как дымный огонь, исходящий от костра. Постепенно волокна полыхающего костра образовали дымку, белый накал, который сместил массу серого шерстяного неба наверх и превратил его в миллиарды атомов нежно-голубого оттенка. Поверхность моря медленно стала прозрачной, заволновалась мелкой рябью и заискрилась, а тёмные полоски исчезли. Рука, держащая лампу, подняла её немного выше, ещё и ещё... так, что широкая полоса пламени стала обозримой; огненная дуга загорелась на кайме горизонта, и всё море вокруг неё засветилось расплавленным золотом. Свет рассыпался по деревьям в саду, делая невидимым то один лист, то другой... Одна птица зачирикала где-то в поднебесье, последовала пауза, затем ей ответила другая, чуть ниже. Солнце открыло стены дома, легло отдохнуть веером на белую занавеску и оставило голубой оттенок тени под окном спальни. Занавеска зашевелилась, однако за ней не было ничего, кроме тусклого света помещения и чего-то нематериального. Птицы продолжали исполнять свою простую мелодию снаружи.