Китайская принцесса в Торре-Дель-Лаго

В этом году на 65-м фестивале Пуччини в Торре-дель-Лаго покажут целых шесть оперных постановок. «Турандот», конечно же, не стала исключением. Много чего было сказано про последнюю, совершенно гениальную и, к огромному сожалению, незаконченную оперу великого Пуччини. Настолько много, что говорить про стоящий на сцене гонг и украшенный позолотой дворец с пагодой было бы неприлично и очень скучно.

Режиссер Джандоменико Вассари и сценограф Эцио Фриджерио действительно не показали ничего вопиющего, хотя оперная постановка в традиционном понимании – красочная, с достойно выполненными костюмами (Франка Скуарчепино), страстная и пугающе-жестокая – уже достижение. Если говорить о масштабе декораций, то, конечно, они мобильны, недолговременны, но при этом – эффектны, как на карнавале в Виареджо.

Для сопрано Амарилли Ницца партия Турандот была дебютной. Настолько она сложна и эмоционально затратна, что критиковать я буду с особой осторожностью. Скажу сразу – тембр Ницца мне никогда не был приятен, а потому, если многие режиссеры, например, Дмитрий Бертман, пытаются как-то поиграть со злостью в постановке и изобразить этот порок внешне – старостью, нуаром, хоррором, то Вассари было достаточно просто дать Ницца спеть, уверенно и непоколебимо. Турандот получилась вредной, раздражающей и не годящейся в подметки нежной и чуткой Лю (идеальный эффект).

Думаю, что именно на это драматическое сопрано выбор пал не случайно – Любовь Стучевская, которая споет 17 августа, тоже обладает голосом «с характером»: мощным, стенобитным и еще о-го-го как «раскачивающимся» на вибрато. Несмотря на это, Турандот с такой музыкальной окраской без зазрения совести сделали утонченной, моложавой и радующей глаз внешне. Героиня поменяла платье аж трижды, однако это не помогло показать душевную динамику героини, ее возрождение в конце (опера была исполнена полностью, с финалом Альфано). Так и осталась она холодной принцессой. Кланяясь публике низко, как будто бы демонстрируя отличную растяжку икроножных мышц, Ницци не получила оваций – так, легкие аплодисменты для приличия. Итальянская публика обманывать себя не дает и настроена на нежную манеру бельканто и на радующий ухо голос, а уж что там и где сложно технически – неважно.

Отдушину все же нашли, как это часто бывает, в Лю (Валерия Зепе). Совершенно объективно скажу, что Зепе особенная. Во-первых, поцелована Богом и обладает очень просветленным, ярким тембром. Во-вторых, великолепно владеет динамикой, а потому драматизм всей ужасно сложившейся в «Турандот» истории усиливает ее великолепное пианиссимо. Тихий, но доносящийся, кажется, до другого конца открытого театра голосок не блекнет даже под оркестром, а это и есть лучшее воплощение жертвенности во имя добра. Сосредоточенность на пении не мешает Зепе изображать слезы так, что они кажутся настоящими.

Маэстро Марчелло Моттаделли, народный любимец, мог бы вести мастер-класс по той чуткости, которой он, мудрый наставник, пользуется в работе с певцами. Особенно это почувствовалось во втором акте, когда тунисский тенор Амади Лага в роли Калафа исполнил бис. Если сначала Лага пел сдавленно и явно был сконцентрирован только на верхних нотах, то второе исполнение легендарной арии звучало уверенно, темпераментно, по-детски радостно. Хотя привычка более пластично обращаться со звуком певцу сыграла бы только на руку, в тот вечер он справился отлично и подарил публике два отличных исполнения «Nessun Dorma», а сил у него в запасе, кажется, осталось еще очень много.

Молодой бас Гиоргий Андгуладзе, опробовавший партию Тимура на фестивале в 2017 году, стал еще одним, наряду с Зепе, украшением. Его голос звучал очень полнокровно. Лука Бруно, Марко Волери и Тициано Баронтини в роли Пинга, Панга и Понга были прелестны и своей музыкальностью, и чувством меры в движениях и игре. Они стали обладателями самых эффектных костюмов в постановке – атласных платьев, контрастно сочетающихся между собой и отделанных поясами великолепных оттенков. Безликая толпа была одета менее традиционно, не в ципао, а, скорее, одежду для заключенных, но очень богато расшитую – такова Франка Скуарчепино.

Наверное, вы не удивитесь, узнав, что «Турандот» закончилась прославлением самого прекрасного чувства. Оно засияло так же ярко, как желто-оранжевое витражное стекло, символизирующее солнце, запело так же громко, как это делала в этот вечер принцесса, и так же трогательно и искренне, как Тимур, Калаф и Лю. Возможно, оркестру Фестиваля Пуччини можно было бы и «поднажать», приложить больше усилий, а приближенным палача на «Dove regna Turandot!» не пританцовывать в стиле дешевого мюзикла, однако, несмотря на такие маленькие частности, это воплощение стало достойным вечной истории о жертвенности и любви и уж точно достойным Торре-дель-Лаго, места, где операм Пуччини звучать предначертано.