"Чайка" в Большом: ничего нового

Постановок "Чайки" за более чем столетнюю историю пьесы Чехова не счесть. Столкновение старого и нового, отцов и детей, мечущейся молодежи и стабильных взрослых, мечты и рутины – всё это предлагает каждому творцу, взявшемуся за произведение в любые времена, примерить на себя какую-нибудь роль: будь то консервативный Тригорин или авангардный Треплев. Майя Плисецкая выводила на первый план Нину Заречную, чтобы показать непростой путь женщины в творчестве, Джон Ноймайер тоже не обделял Нину силой духа, но главным все же оставлял Костю Треплева с чистой и порывистой душой.

В конце сезона 20/21 в Большом театре хореограф Юрий Посохов и режиссёр Александр Молочников тоже сделали главным героем искателя новых форм Костю Треплева, хоть и лишили его возвышенных чувств, но каждый однозначно заявил: "Я вижу в этом герое себя". Так в "Чайку" добавилось еще одно противостояние: маститый титулованный хореограф против молодого модного режиссера, балет против драмтеатра.

В документальном фильме "Билет в Большой" все артисты повторяли одно и то же наблюдение: Посохов и Молочников постоянно сцеплялись в спорах, нервничали, постановочный процесс превратился в схватку героев, защищающих свою территорию. Но все также отмечали, что этот безумный бой умов в итоге стал настоящим творческим процессом, в результате которого с трудом рождалась якобы настоящая театральная истина.

И Посохов, и Молочников со своей стороны считали, что занимаются поиском новых форм, заявленным Чеховым. В итоге получился добротный и зрелищный спектакль, однако лишенный новаторства как в драме, так и в балете. В нем есть место неоклассической хореографии, которая сама по себе совсем не претендует на шедевр, и есть место совершенно классической драматургии, которая без хореографии смотрелась бы еще проще.

И всё же спектакль ожидаемо принес Большому театру 6 номинаций на Золотую маску в категориях "Лучший балет", "Лучшая работа хореографа" — Юрий Посохов, "Лучшая женская роль" — Светлана Захарова (Аркадина), "Лучшая мужская роль" — Владислав Лантратов (Тригорин) и Артём Овчаренко (Треплев) и "Лучшая работа художника по свету" – Дэвид Финн.

Музыку для балета написал Илья Демуцкий, давний соратник Юрия Посохова. Оригинальная музыка к многоактным балетам сегодня пишется не так часто, хореографы предпочитают пользоваться проверенной классикой или обращаются к более современному звучанию, приглашая диджеев и мультиинструменталистов. Илья Демуцкий на этом фоне выгодно выделяется, создавая партитуры с нуля. Его плотное сотрудничество с Посоховым принесло ему "Золотую маску" за балет "Герой нашего времени" и Benois de la Danse за "Нуреева". Но музыка к "Чайке" фурор не произвела. Она качественно сопровождает действие, в целом соответствует времени повествования (режиссер поместил героев в последние годы СССР, и музыка звучит в духе советских фильмов), но быстро забывается на выходе из театра. В итоге ни Демуцкий, ни дирижер Антон Гришанин на Золотую маску выдвинуты не были.

Герои этого времени

Несмотря на то, что на Золотую маску номинирован именно премьерный (и участвующий в премьерном спектакле, и состоящий из прима-балерины и двух премьеров) состав, молодые солисты Алексей Путинцев и Елизавета Кокорева не менее красноречиво передали характер своих персонажей.

Костя Треплев у Посохова-Молочникова не может влиться в окружающую действительность ни до конфликта, ни после, поэтому трагедия здесь – лишь вопрос времени. Во внешнем виде героя – покрытое татуировками тело, кожаная куртка, растрепанные волосы – публика увидела четкую аллюзию на Сергея Полунина. Но кроме внешних черт от Полунина тут больше ничего нет, да и татуировками сейчас в балетном мире никого не удивишь. Прототип разваливается на глазах, если вспомнить, что в отличие от Чеховского (и Посоховского) Кости Треплева Полунин никогда не претендовал на новаторство и последние годы не эпатировал общественность, поэтому попытка создателей "Чайки" выехать на его внешнем виде смотрится крайне неловко.

При этом сам исполнитель роли Кости, энергичный Алексей Путинцев, и без помощи грима талантливо наделил своего героя всеми качествами неуравновешенного творческого юнца. Он танцует пылко, но будто специально в пол ноги (что в исполнении выученного Путинцева всё равно смотрится очень красиво), чтобы показать разницу с классичкой-матерью. Посохов наделил его движениями из многочисленных студий современного танца с замахами, проездами, коллапсами, но вопреки главной идее, которую несет персонаж Треплева, это далеко от поиска новых форм и выглядит так же неактуально, как и устаревший образ бунтаря через татуировки.

Нина в исполнении Елизаветы Кокоревой – довольно отрицательный персонаж. Она внезапно врывается в жизнь Треплева, где сразу все начинают носить ее на руках – и Костя, и деревенские артисты, и Тригорин, поэтому символично, что взлетев так высоко, она в прямом смысле больно падает на землю: в последней сцене Костя снова берет ее на руки и швыряет на пол за дверь.

Вокруг Тригорина Нина вьется, как Лолита вокруг Гумберта-Гумберта. Здесь она не ищет высоких чувств, а сразу подползает к хореографу, как маленькая соблазнительная кошка. Их дуэт в адажио полон не девичьих надежд на счастье и творческий успех, а вожделения и низменных порывов. Вуайеристы, подглядывающие за парой сквозь грязные окна амбара и отбивающие ритм в такт полового акта, еще выше поднимают градус страсти на сцене и в зале. При этом вдохновляет и особенно возбуждает Тригорина совсем не Нина, а убитая чайка. Эрос и Танатос. Отказаться от Нины в истории Посохова-Молочникова удается буквально всем.

Тригорин в исполнении Игоря Цвирко – типичная деятельная, самоуверенная посредственность. Посохов заставил его оперировать советскими диско-плясками, отдаленно напоминающими задор характерных танцев Юрия Григоровича (намеренно ли?). Даже вдохновения, полученного от окровавленных рук Нины, у него хватает на такие же несовременные эстрадные движения (сопровождающиеся пошлыми толчками паха вперед), как и до встречи с девушкой. Стабильность и продуктивность на лицо. Харизма Иго