Великолепие "Тоски" в Метрополитен

"Тоска", одна из самых популярных и страстных опер Пуччини, поставлена в театре Метрополитен Опера спустя 8 лет после предыдущей премьеры, в которой блистали Йонас Кауфман, Патриция Рассетт и Брин Терфель. По словам директора Питера Гелба, в новой версии спектакля хотелось чего-то особенного, яркого и нетривиального. Тем не менее, действие драмы Сарду не переносили ни в космос, ни на планету обезьян, а просто вернули в интерьеры церкви Сант-Андреа-делла Валле, в римский дворец Палаццо Фарнезе и на крышу замка-тюрьмы Святого Ангела.

Все это было воссоздано в сценографии художником Джоном Макфарлейном с немецкой скрупулезностью и вместе с тем с итальянским размахом. "Многие из наших зрителей, – говорит поддерживающий его режиссер Дэвид Маквикар, – были в церкви Святого Ангела в Риме. И мы не можем их обмануть". Роскошные, манкие итальянские интерьеры и завораживающие виды действительно до мельчайших деталей точны, и богатство сценографии как нельзя лучше дополняет тембральное богатство партитуры. Поставить оперу в историческом её обрамлении так, чтобы спектакль стал событием – настоящий вызов для режиссера, даже с бюджетными возможностями Метрополитен. Дэвид Маквикар сделал это блестяще.

Личные качества исполнителей умело использованы в создании знакомых образов. И если Тоска в исполнении Сони Йончевой – эмоциональна и капризна, как ребенок, то Каварадосси Витторио Григоло все так же наивен, прямолинеен и смел. Но во всем происходящем заметен внимательный взгляд режиссера: каждый музыкальный акцент подчеркнут эффектным кинематографическим жестом, а все действия персонажей продуманы до мелочей. Ризничий вовремя неуклюже роняет кисти, а Скарпиа эффектно останавливает Тоску, ухватив ее за легкий шарф. Под "мощные аккорды в исполнении трубных инструментов", как наивно называет это Маквикар, в страшном втором акте Тоска кладет на грудь убитому ею Скарпиа распятье. (Страшный жест, словно примиряющий убийство и веру). Из всего этого становится ясно, что Маквикар – знаток талантливой музыкальной режиссуры, которая вслед за гением композитора соединяет неразрывной нитью музыку и драматургию и позволяет слышать глазами и видеть сердцем.

Соня Йончева из милой барочной Серпины вот уже несколько лет подряд, начиная с ремейка “Травиаты” Вилли Деккера, вырастает в большую трагедийную певицу с темным благородным тембром и сверкающими летящими верхами. Правда, голос за драматическим и карьерным ростом певицы поспевает не всегда. Смелость болгарского сопрано дебютировать в сложнейшем сопрановом репертуаре сразу на лучших сценах мира да еще и с трансляцией в кинотеатрах может и пугать, и восхищать. Но Тоска, оказавшаяся в потоке новых крупных партий следом за Нормой, Мими, Елизаветой Валуа перед мартовской Луизой Миллер, сделана уверенно и ярко. Внешняя красота и благородство, недюжинное женское обаяние и страстное искреннее проживание происходящего делает Соню блистательной Флорией Тоской. По скромным словам самой певицы, ей просто хотелось внести в этот образ что-то современное, и ей это очаровательно удалось.

Знаменитый итальянский тенор Витторио Григоло впервые выступил в опере “Тоска” в возрасте 13 лет в партии пастушка. Сладкоголосый ребенок участвовал в одном спектакле с Лучанно Паваротти, из-за чего приобрел милое прозвище “Павароттино”. В дальнейшем Григолло уже в 23 года стал самым молодым солистом театра Ла Скала и единственным певцом, освобожденным в Италии от обязательной воинской повинности. Поэтому вызывает немалое удивление тот факт, что только сейчас, к своим сорока годам, Григоло впервые примерил на себя излюбленный всеми тенорами мира образ Каварадосси. В нем итальянец красив, чертовски обаятелен, отчаянно страстен, а знаменитая ария в финале спектакля была им спета, как в последний раз в жизни. Должно быть, Григоло со временем станет еще одной блистательной звездой Мета и постепенно возьмет на себя часть вокальной нагрузки уже уставшего Йонаса Кауфмана.

Сербский баритон Желько Лучич в отличие от коллег по касту пел партию Скарпиа не впервые, в ней он несколько беден тембрально, но властен и роскошен в воплощении образа актерски. Скарпиа, как считает сам певец, “полностью уверен в себе и выглядит очень солидно в своей тьме”. Так же уверенно и солидно в этой партии выглядит и сам Желько в полумраке залов дворца Фарнезе.

Словом, музыка “Тоски”, до каждой дрожащей ноты пронизанная голливудским саспенсом, находит достойное кинематографическое сценическое воплощение. Оркестр под управлением Эммануэля Вийома не всегда поспевал за солистами в нервных речитативах, но в целом звучал насыщенно, тревожно и отчаянно. Как сказал Дэвид Маквикар, "музыка этой оперы Пуччини цепляет внимание даже тех зрителей, которые ничего до этого о ней не слышали". Поэтому, по его словам, на сцене просто обязано быть нечто грандиозное. Оно и было.